Нехорошая ситуация. Фитоэнтомологическая

Продовольственного зерна в области в прошлом году произвели меньше половины. Посевы сельскохозяйственных культур поражаются огромным количеством болезней и вредителей. Пиренофора, септориоз, ржавчина, гельминтоспориоз, аскохитоз, фузариоз – и это только начало списка. А еще клоп-черепашка, трипс, сафлорные и многие другие мухи, совки, рыжиковый скрытнохоботник, клубеньковый долгоносик, тля, нутовый минер… Осот, амброзия полыннолистная, бодяк полевой (он же розовый осот), вьюнок, козлобородник, кислица обыкновенная, лебеда (марь обыкновенная, марь белая) и многие, многие другие – это сорняки. Ну разве не правдива шутка, что человек доедает то, что не доели за него другие? Пестициды, при том, что их количество постоянно растет, не всегда эффективны. Что же делать? Эту проблему мы пытались осмыслить 15 февраля у себя в редакции на втором по счету заседании круглого стола. Название симптоматичное: «Борьба вместо защиты».

 Дожди смыли качество?

– На Высшем экономическом совете Алексей Владимирович Стрельников, зампред правительства области, признался, что только 46% саратовского зерна – продовольственное, – берет вступительное слово Светлана Тимофеевна Лука, главный редактор «Крестьянского двора». – Дожди смыли наше качество? Почему мы его теряем?

Одна из основных проблем, существующих в Саратовской области, – перепроизводство зерна. Целые районы выпали из продаж, поскольку продукция не отвечает требованиям рынка. Если речь пока и не идет о разорении, все равно хозяйства становятся на грань выживания.

– Питание растений стоит дорого, – замечает Вячеслав Сергеевич Митин, главный агроном ООО «Золотая Нива» Аркадакского района. – Осадки прошли серьезные. Мне кажется, что севооборот не у всех правильный был. Вот и сложилось: удобрений недостаточно, растениям их не хватило для формирования качественного урожая. Мало кто применяет хелатные микроэлементы, листовую подкормку. Не все хозяйства в силах внести ту же аммиачную селитру.

– Дело не в защите и не в минеральном питании, – возражает Юлия Евгеньевна Сибикеева, агроном-консультант ООО «Паритет-Агро» ГК «Паритет», кандидат сельскохозяйственных наук. – Самая большая наша проблема – управление производством. С теми ресурсами, которые у нас есть, даже на трехполке можно получить высококлассный результат, если всё вносить вовремя.

Вторая проблема – мы неправильно применяем генетику на пшенице, подсолнечнике, бобовых, сое. Совершенно забыли о том, что Саратовская область – это целых семь климатических зон. И то, что можно в первой зоне, абсолютно недопустимо в седьмой. Мы что делаем? Тиражируем одни и те же гибриды, одинаковые способы выращивания, причем с огромными ошибками, с несвоевременным внесением подкормок и систем защиты. И, наконец, сложившаяся ситуация стала следствием укорачивания севооборота.

С фитопатологической точки зрения это нонсенс – специалисты «Паритета» (а наша компания курирует земли от Красного Кута на границе с Волгоградской областью вплоть до Сердобского района Пензенской области) в 2017 году столкнулись с патогенами, не свойственными местности. Это склеротиния, которая живет на зерновых, «повальный» септориоз и фузариоз. Одни и те же виды обитают и на подсолнечнике, и на зерновых. Мы со Светланой Тимофеевной в своей статье предсказывали это еще в 2013 году, и вот апокалипсис наступил.

 Ставка на зерно

– Управление производством – основная проблема, – заявляет Юлия Сибикеева. – Мы всё делаем не вовремя. Вносим смеси – фунгицидные, гербицидные – не теми форсунками. А ведь только за счет правильной обработки распылителем нужного диаметра можем увеличить урожай на 2 ц/га! – восклицает наша гостья. – Что делать? Во-первых, восстанавливать пункты сигнализации и прогноза, которые раньше существовали при районных управлениях сельского хозяйства. Потому что такие фирмы, как наша, не успевают за всем, у нас всего одна машина. А кто еще увидит опасность? Нужна система. Ежегодно с осени должно быть на карте области указано, чего где ждать.

 – Хочу поддержать Юлию Евгеньевну, – подключается к беседе Василий Геннадьевич Желудков, директор ООО «Аграрий» Саратовского района. – Чтобы получать качественное зерно в серьезных промышленных объемах, необходимо формировать государственную систему мониторинга ситуации в различных агроклиматических зонах. Нужно также особое внимание уделить питанию растений и стоимости удобрений. Поддерживать паритет цен между внешними и внутренними продажами. Сейчас что получается: аммиачную селитру за границу отправляют по 17 рублей за килограмм, нашим фермерам продают по 18–25 рублей. Антимонопольный комитет должен более активно работать.

– Мы – продающая компания. Нам нужно, чтобы фермер был щедрым и веселым, – продолжает Юлия Евгеньевна. – А ему ой как невесело. Минимальных закупочных цен на продукцию нет, а значит, нет возможности планировать бюджет. Мы подобрали клиенту относительно дешевую схему защиты, он выложился, вырастил прекрасный урожай, а продать его не может. Рассчитывать же следует не на один год, как сейчас мы системы защиты прописываем, – в августе на 3 года вперед даем с учетом трехполки, 6-полка – значит, на 6 лет вперед.

– В рядовых хозяйствах планирование начинается даже не сейчас, а ближе к марту, – поддерживает коллегу Михаил Александрович Бондаренко, руководитель отдела растениеводства ООО «Паритет-Агро». – Причем порядок действий выстраивается в зависимости от поведения рынка. Аграрии ждут цену, что дороже стоит – то и будут сеять. Вопрос рентабельности, выживания выходит на первый план. Поэтому  подсолнечник и лидирует… О правильном сево­обороте никто не задумывается.

 Где взять агрономов?

– В наш аграрный университет каждый январь приглашают главных агрономов, начальников управлений сельского хозяйства. Каждый год их чему-то учат, – замечает Светлана Тимофеевна.

– Я зашел в родной вуз, – подхватывает Михаил Бондаренко. – Посмотрел ведомости. Третий курс, 20 человек обучается, из них только 10 посещают: 5 – «великие спортсмены», 5 просто не ходят на лекции, наверное, смысла не видят. Из оставшихся 50–60% получают дипломы, демонстрируя не желаемый объем знаний, а минимум. Кадров как таковых нет, – сетует он.

– В прошлом году я обращалась в институт, предложила: давайте на практику возьму двух человек! Поработают у меня водителями, побудут в полях, поднаберутся опыта. После нашего обучения специалисты уходят в иностранные фирмы, на серьезные зарплаты. Но мне не дали никого, – вздыхает Юлия Сибикеева.

–А вы-то как задержались? – интересуется модератор у главного агронома хозяйства.

– Я вырос в селе, – поясняет Вячеслав Митин. – У меня отец был фермером с 1991 года. Я многое взял от него, да и жил этим. Институт дал немало, но только потому, что я этого хотел. Растениеводство и защита растений были для меня особенно полезны как для агронома.

– Зерно какого качества вы получили? – возвращает участников мероприятия к теме беседы Светлана Лука.

– Четверку, – признается Вячеслав Митин. – Дали фунгициды по флаг-листу, может быть, немного опоздали. Обработали один раз, хотя я считаю, что этого недостаточно. Наше хозяйство ориентировано на выращивание технических культур – сахарной свеклы, подсолнечника, кукурузы. Еще сеем горчицу, лен, из зерновых – ячмень, яровую пшеницу. Обработка почвы классическая – пашем, под свеклу 30–25 см, под подсолнечник 25–30. Пару лет пробовали без вспашки обойтись, ничего хорошего.

– А мы зерновые выращиваем, – подключается Василий Желудков. – Наша основная миссия – семеноводство и внедрение инновационных технологий, прежде всего влагосбережения. В Саратовском районе, в Дубках и Усть-Курдюме у объездной дороги, осадков на 20–25% меньше выпадает, чем в западном Аркадакском районе. Мы также ориентированы на ресурсосбережение, пашем только под подсолнечник. После семечки осенью проводим дискование на 10–12 см. Масличные – лучший предшественник под зерновые, по нему сеем яровую пшеницу на семена.

Подсолнечник дает порядка 6 тонн органики на гектар, только заделывать ее нужно как можно раньше, не позднее сентября. Поэтому сеем ультраскороспелые сорта. Пожнивные остатки идут в почву, за 1,5 месяца теплой и влажной погоды происходит процесс нитрификации. Весной, в момент кущения, азот в почве уже доступен – по нашим прикидкам, его количество эквивалентно 100–120 г аммиачной селитры на гектар. Так мы экономим на минеральных удобрениях.

 Насекомые наступают…

– Я учился в старые времена, – улыбается Борис Серафимович Якушев, ведущий агроном по защите растений отдела по науке, внедрению и информационно-консультационному обеспечению филиала ФГБУ «Россельхозцентр» по Саратовской области, кандидат сельскохозяйственных наук, почетный профессор СГАУ. – Еще помню заведующего кафедрой земледелия СХИ профессора Петра Кирилловича Иванова с его фундаментальными трудами: «Система обработки почвы в степных районах», «Основная обработка почвы на Юго-Востоке» и «Плоскорезная система обработки на Юго-Востоке».

Что с тех пор изменилось? Сократился период ротации. Инфекция накапливается везде, буквально на всех полях. И каждый год проявляется. А вредные насекомые как? Клоп-черепашка – единственный, кто не связан с технологией, зимует где-то там, в лесополосах. Когда прилетает, обработку надо проводить. Ухватить личинку, как правило, аграрии опаздывают. Иногда такая задержка сопряжена с выходом трипса. Что такое пшеничный трипс? Вылезают 4 имаго, откладывают 30–35 яиц. И в результате уже пороговая численность. Обработка припозднилась – и этот сосет, и этот. Потери!

Дальше, подсолнечник, – продолжает Борис Серафимович. – Инфекция расширилась, и ареал расширился. На корзинке появились огневка плюс совка. Короткий период ротации нам боком выходит. Но и это не всё. Растут площади под зернобобовыми – увеличивается численность вредных насекомых. Сои не было, теперь есть – ждем вспышку акациевой огневки. За нею клещ посевы пятнами поражает. И этот энтомологический напор будет усиливаться.

Дальше – нулевая обработка почвы. Энергосберегающая, согласен. Но численность насекомых растет, инфекция растет. Сколько химии можно вносить? Если сравнить с прошлыми годами, в Саратовской области применение пестицидов увеличилось с 600 до 990 т в 2017 году, в этом планируем 1 000 т внести. Биопрепараты практически никто не использует. Удобрения, микроэлементы – если есть деньги, вносят. Вот такая нехорошая фитоэнтомологическая ситуация складывается.

– Что касается микроэлементов… Их применяют, зато про минеральные удобрения забывают. При этом надеются получить результат, – удивляется Василий Желудков.

– Назовите самый страшный бич зерновых, – просит Светлана Лука.

– Клоп-черепашка, трипс, септориоз, гельминтоспориоз, пиренофора, бурая ржавчина, – перечисляет Борис Якушев. – Если погодные условия подходящие и вспышка произошла, их полный набор – пальцев на руках загибать не хватит!

– Вот по нуту… На зернобобовых сейчас широко проявился аскохитоз. В Пугачевском районе – где-то 90 га, – добавляет Николай Иванович Стрижков, главный научный сотрудник НИИСХ Юго-Востока, доктор сельскохозяйственных наук.

– Аскохитоз удалось все-таки в этом году остановить, – замечает Сергей Николаевич Ананьев, индивидуальный предприниматель, занимающийся агрономическим сопровождением посевов. – Фунгицидами. Я большой поклонник альбита. Он стимулирует иммунитет, благодаря ему удается уйти от болезни.

– Рост заболеваний идет уже 10–12 лет, – уточняет Борис Якушев. – Сафлор сеют, сафлорная муха появляется. Рыжик посеют, семенной скрытнохоботник (Ceutorrhyncyu obstrictus), или как его еще называют семеед, заведется. Этот мелкий жук успевает, как говорится, встать на крыло, когда стручок у рыжика еще зеленый и неокрепший. Жук запросто прокалывает его, откладывает яйца, из которых выводятся личинки. Они поедают семена и повреждают посевы. После него вообще ничего нет. За состоянием посевов следить надо, а кто будет? Специалисты Россельхозцентра физически не успевают это делать. Производители? Их учить надо. Мой шеф заехал на кукурузу в Вольском районе, а она хлопковой совкой практически съедена. Хозяин посевов в шоке: что это такое?

 Что растет в засуху?

– Давайте перейдем к следующему вопросу, – предлагает Светлана Лука. – Как объективно себя ведет в такой ситуации саратовская пшеница?

– Местные сорта создаются для местных условий, – рассказывает Сергей Сергеевич Деревягин, заместитель директора по науке НИИСХ Юго-Востока, кандидат сельскохозяйственных наук. – Естественно, в такой год, как 2017, нетипичный для области и по увлажнению, и по температурным характеристикам, выстрелили по максимуму достижения не нашей селекции и даже не районированные у нас. Приходится ездить по полям в качестве эксперта, и вот на что я обратил внимание: в этом году очень хорошо «работают» французские семена. Фермер смотрит – наша мягкая озимая пшеница Жемчужина Поволжья дала 70 ц/га 4-го класса, а иностранная – 65 ц/га при 3 классе – и тут же решает: буду сеять заграничную. Никто не задумывается, что в 2018 году не стоит ждать такой влажности, как в предыдущих сезонах. Понадеемся на нерайонированные зерновые – область «просядет». Проблема в нашем менталитете. Его нужно если не ломать, то хотя бы стесывать.

Что могу сказать по сортам, которые институт Юго-Востока создает и районирует, – продолжает Сергей Деревягин. – Есть пшеница интенсивного типа, тот же Калач 60. Подкормили его весной – даст от 30 до 80 с лишним центнеров с гектара. Большинство фермеров, у кого деньги были, вложились в аммиачную селитру, выгнали валовку. Но для дальнейшего развития той же пшенице, ячменю не хватило азота, чтобы создать белок. А те аграрии, кто подкормил азотом по листу в процессе налива в надежде на белок, не додали микроэлементов.

Вот и получается: вложилось хозяйство в фунгицидную обработку, в азотную подкормку по вегетации, а маленький сегмент технологии возделывания культур выпал. Чуть запоздали с химией, промахнулись с подкормкой – и качество просело. В итоге даже крепкие, состоятельные хозяйства в 2017 году оказались с 4 классом.

Замечается такая закономерность. Сорта, ориентированные на качество – для них это генетически обусловлено – как правило, не вытягивают по валовке. А в сортоиспытании у нас главный ориентир – урожайность, – вздыхает Сергей Деревягин. – Еще один момент – устойчивость к болезням и вредителям. Если линия ею обладает и дает урожайность на 10% выше предыдущих, растение районируют. Качество зерна никто не смотрит.

Адаптировать к местности растения с высокими качественными показателями при таких условиях невозможно. У нас есть замечательная мягкая озимка Созвездие, которая так и не стала сортом. На опытных участках в 2017 году она давала 2–3 класс, при урожайности 40 ц/га.

Институт никогда не стоял в стороне от проблемы качества, – признается Сергей Деревягин. – Но если приоритет потребителя – валовка, мы не сможем продвинуть более интересные в качественном отношении сорта. Госсорткомиссия не пропустит.

– Неужели этот год ничему нас не научит? – восклицает Светлана Лука.

– Боюсь, что нет, – пожимает плечами Сергей Деревягин. – Это уже не первый год, который должен нас чему-то научить. В 2010–2012 годах при повальной засухе урожай давали краснокутские, ершовские сорта и наши – НИИ Юго-Востока. Намолачивали от 10 до 20 ц/га, для тех условий просто превосходный результат. Прошло несколько лет, и все об этом забыли. Перешли на иностранные гибриды, неприспособленные к климату Поволжья. Конечно, в прошлом году получилось неплохо: раннеспелые сорта дали валовку. В 2018 году, похоже, по рукам получат все – семеноводческие хозяйства, которые на местных сортах специализируются, фермеры, предпочитающие пшеницу, «выстрелившую» в условиях влажной весны…

– Все пытаются найти эликсир бессмертия, но никому еще это не удалось, – усмехается Василий Желудков. – Так и здесь. Из озимых тот же Калач 60 три года из пяти дает качество, при этом по урожайность не проваливается. Нам нужно увеличивать яровой клин.

Мы у себя в хозяйстве размножаем землячку Саратовскую 74 , – уточняет Василий Геннадьевич. – Как эталон сеем Курскую 2 038. Мы этот сорт давно возделывали, доходило до 48% клейковины, ИДК не выше 90 единиц (удовлетворительно слабая клейковина). В прошлом году она у нас провалилась, еле вышли на 3 класс. При этом Саратовскую 74 тоже получили 3 класса.

 Укрощение паразитов

– А ведь Саратовская 74 поражается целым комплексом болезней, – отмечает Юлия Сибикеева. – Сорта лаборатории генетики и цитологии НИИ Юго-Востока устойчивы к ряду заболеваний. При тех же урожайности и качестве зерна можно сказать, что фермер выберет сорт, в который нужно меньше денег вложить. Сэкономленное – всё равно что заработанное. Специалисты института получают прекрасные результаты. Фермеры из Лысогорского района Александр Викторович Жариков, Владимир Евгеньевич Одиноков, КФХ покойного Виктора Николаевича Бокаенкова на них зарабатывают. НИИ Юго-Востока – нет. Как такое получилось? И снова мы возвращаемся к проблеме управления.

И еще один момент, – добавляет Юлия Евгеньевна. – В чем опасность неустойчивых генетических сортов? Мизерная задержка с обработкой фунгицидами, и вы не можете положить на эти листья даже малейшую подкормку. Потому что на них одни пятна, которые работать не будут, и никакой хелат вам не поможет. А ошибка применения – это временной промежуток в 3–5 дней.

– В этом году препараты, по словам фермеров, давали ожоги на растениях, – рассказывает Николай Стрижков. – Очевидно, со временем запоздали, вот такие результаты и получили. Смотрите, мы считаем, что самые большие урожаи бывают в Краснодарском крае. На самом деле – в Калининградской области, где влажно. Но они применяют такую технологию: гербицидом проходят озимые дважды, осенью и весной. Инсектициды, фунгициды – 5 раз. У нас бы обработать хоть пару раз.

– Здесь тоже палка о двух концах, – возражает Василий Желудков. – Увлечение химией ни к чему хорошему не приводит. Недаром уважаемый мной Александр Александрович Решетов из тепличного АО «Совхоз-Весна» Саратовского района, перешел на биологическую систему защиты, разводит пчел и так далее. Мы же, пристрастившись к  химии, убиваем естественные процессы, происходящие в природе. Нужно комбинировать.

– Мы в лаборатории НИИСХ Юго-Востока выделяли целый спектр почвенных грибов, которые прекрасно показали себя в борьбе с гнилью, – Gliocladium Catenulatum. Препарат такой был, глиоген, биофунгицид и стимулятор роста, на их основе. Работают особые клетки – хистомеры, которые не вымерзают. Но для того чтобы грибы действовали против болезней, нужны соответствующие агротехнические приемы, – уточняет Юлия Сибикеева. – А мы дискуем и сеем. При такой обработке растаскиваем корнеотпрысковые сорняки, а вместе с ними – и все грибы, что на их корнях размножаются.

Паразиты с сорняков переходят на подсолнечник, поскольку они все – сложноцветные, – продолжает рассуждать Юлия Евгеньевна. – Точно такая же ситуация и с зерновыми. Есть масса вредителей однодольных. Что интересно – гены, которые позволяют уйти от обработок по ржавчине, мы перетаскиваем в пшеницу от пырея, белок от него же. От арабидопсиса берем устойчивость к гельминтоспориозу и развитие корневой системы. А с самим источником, от которого вся зараза переносится на наши поля, не боремся.

КСТАТИ

В 1982 году мир облетела сенсационная новость. И ее «героем» было маленькое растение резушка, или по-латыни арабидопсис (Arabidopsis Thaliana – вид семейства Brassicaceae, родственник горчицы и капусты. Однако, в отличие от них, является сорным растением. Благодаря своим особенностям является удобным объектом исследований). На борту космической станции «Салют-7» расцвел арабидопсис. Именно тогда Светлана Савицкая привезла с орбиты 220 семян этого замечательного растения. Через 10 лет от космических семян было получено потомство. Этот эксперимент вошел в Книгу рекордов Гиннесса. Вырастив на Земле три поколения от семян этого растения, ученые заметили удивительный результат: растения «запомнили» условия, в которых выращивались их предки. Это назвали «феноменом памяти». На первых стадиях роста на Земле растения были дезориентированы, потом приходили в норму. Но рентгенографический анализ показал, что структура семян значительно отличалась от контрольных образцов. Это действительно важный результат, который будет использоваться при проектировании систем жизнеобеспечения в длительных космических полетах.

 Борьба сорняков с химией

– В ленте зарубежных новостей вышла недавно интересная статья о том, что сорняки стали устойчивы к химии, – рассказывает Василий Желудков. – Гербициды перестают работать, и у них там произошел пожар, связанный с лисохвостом.

– У нас пожар козлобородника, – подхватывает Юлия Евгеньевна. – Обратите внимание – в Красном Куте гербициды с ним не справляются. 

– Фермеры говорят, что раньше глифосатсодержащего гербицида уходило до 30%, сейчас 50%, а после этого сорняки становятся гербицидоустойчивыми, – делится мыслями Николай Стрижков. – 270 видов уже на отраву не реагируют.

– Когда калийную соль применять, когда изопропиламинную – нам всё едино, – иронизирует Юлия Сибикеева. – Норма расхода, которую подбирать следует в зависимости от сорняка, – тоже. Вот и получается, что они не уничтожаются, а зарабатывают иммунитет к химии.

– Я так понимаю, что нам нужно полностью менять систему подготовки специалистов, – уточняет Светлана Лука.

– А где их взять? – хмыкает Василий Желудков. – Когда у нас в аграрном институте была кафедра агрохимии и почвоведения, отправляли к нам на поля студентов-практикантов. Я лично привозил 6 групп. Мы с ними общались, они смотрели зерновые, делали прополку на участках гибридизации. Из них всех только одна девочка собиралась вернуться к себе в хозяйство, потому что у нее отец фермер. Еще парень говорил – может быть. Остальные за корочкой о высшем образовании пришли…

– Мы проводили опрос, и такая же ситуация: двое сказали, что поедут, остальные – не предполагают связывать свою жизнь с сельским хозяйством, – поддерживает Николай Стрижков.

– Сейчас законодательно пытаются закрепить практику отработки по распределению, – продолжает Василий Желудков. – Государство тратит серьезные ресурсы на обучение своего будущего кадрового потенциала. А если деньги затрачены, человек должен эти расходы отработать. Если это будет закреплено на уровне закона, другая мотивация появится. Во-первых, начнут думать, есть ли смысл учиться в аграрном вузе. Во-вторых, процентов 15–20, как минимум, студентов, попавших на производство, там и останется. Потому что в аграрном секторе у хороших специалистов и зарплаты неплохие, и карьерный рост обеспечен. Но этот процесс нужно довести до конца.

 Отечественных фунгицидов не бывает?

– Тут начали говорить, что химия вредна, – заявляет Николай Стрижков. – Я согласен, полностью. Но на сплошную биологию мы тоже не можем перейти. Даже несмотря на то, что часть препаратов достаточно эффективна и дешева. Должна быть комбинация. Даже в неблагоприятных условиях применение подходящего средства помогает продержаться несколько нужных дней. Если засуха стоит, например, мы можем ухватить несколько дней за счет химии. Тем самым дождемся осадков или дадим пшенице доспеть.

Каждый год на одних и тех же препаратах тоже нельзя. Привыкание возникает. Вот почему мы создаем микс, чтобы и химия была, и биология, пусть в соотношении 60 на 40 процентов, и он прекрасно получается. Это выход из положения.

– Импортные средства защиты растений эффективнее или отечественные? – провоцирует дискуссию Светлана Лука.

– А у нас отечественные действующие вещества есть?! Нет! – восклицает Юлия Сибикеева.

– У каждой фирмы, какая бы она ни была, существуют свои бренды, которые реально работают. Это не всегда самые разрекламированные препараты, – рассказывает Николай Стрижков. – Нередко достаточно дешевые, которые тот же «Щелково-Агрохим» выпускает. Но при работе с импортными средствами мы можем больше рассчитывать на запрограммированную эффективность в неблагоприятных условиях. Наши химикаты хорошо себя проявляют лишь в предсказуемых обстоятельствах. А почему? Наши не всегда закупают качественное действующее вещество.

Раньше в мире было четыре компании, которые создавали хорошее действующее вещество. Сейчас 75–80% берут в Китае. А там как повезет: может попасться нормальный состав, а может неэффективный.

– Как можно просчитать ущерб от болезней, которые ударили в 2017 году по зерновым? – интересуется Светлана Лука.

– Без проблем. Сравнить площади, обработанные и необработанные фунгицидом, – предлагает Николай Стрижков.

– Методология давно известна. Журнал «Защита растений», номер 1 за 2018 год, там расчетные таблицы, – делится Борис Якушев. – Можно всё посчитать.

– Если сбор до 20 ц/га, как правило, фунгицид не применяем, – уточняет Николай Стрижков. – Потому что затраты не окупают прибавку урожая. Но многое зависит и от того, когда стеблевая ржавчина пошла. Во влажные сезоны засухоустойчивые сорта с невысоким потенциалом урожайности вдруг стали урожайными, у более выигрышных с точки зрения валовки вдруг полыхнуло заболевание, и аграрии вместо 40 ц/га получили 3 ц, как в Романовке в 2016 году.

– У нас два соседних поля яровой пшеницы в районе объездной дороги – подтверждает Василий Желудков. – Одно заразилось гельминтоспориозом, получили около 6 ц/га, на другом – 18 ц/га.

– Тоже два поля, одно наше, одно – нет, рядышком, – вспоминает Юлия Сибикеева. – Сорт один. Фермер химии вложил на 50 млн, получил пшеницу 4 класса, урожайность 60 ц/га. Мы ничего не делали, 3 класс, урожайность такая же. Сосед дискует уже 10-й год и говорит, что не будет пахать. Мы сначала дискуем на 5 см, через 2 недели пашем. Видим, что год сухой будет, занимаемся влагозадержанием. Вот как действует химия…

 Проблемы из стручка

– И Алексей Владимирович Стрельников, и Татьяна Михайловна Кравцева в своих докладах говорят, что в этом году мы сделаем крен на чечевицу по правому берегу, на нут по левому, – рассказывает Светлана Лука. – Площади собираемся значительно увеличивать. Но чего ждать в случае с бобовыми? Это тоже коммерческие культуры, большие деньги. 12 февраля в Торгово-промышленной палате было совещание с иранцами, они якобы готовы покупать у нас урожай.

– С энтомологической точки зрения на чечевице обитают клубеньковый долгоносик, гороховая тля, плюс фузариоз, аскохитоз, нутовый минер, – перечисляет Борис Якушев.

– Всё поляжет, если мы не предупредим людей? – уточняет Светлана Лука.

– Нужно обрабатывать фунгицидом и вовремя вносить серьезные почвенные инсектициды, – рассказывает Юлия Сибикеева. – Нутовый минер сидит внутри боба, от него так легко избавиться не получится, обработав пиретроидом или неоинсектицидом на третьем листе.

– Только об этом никто не знает, – возмущается Сергей Ананьев. – И Борис Серафимович, и Юлия Евгеньевна правильно говорят – кто будет доносить информацию? Я сам агроном по образованию, всегда в этой сфере работал, у меня много коллег. У руководителей хозяйств двери не закрываются, все предлагают химию, семена, удобрения, технику. В день по 5–6 визитеров, за сезон до 300 поставщиков. И я считаю, именно их фермеры должны обязывать следить за применением средств защиты растений.

Будут ли это коллеги из «Паритет-Агро» или иной фирмы, все они грамотные люди. Если занимаются продажей химии, им нужно контролировать необходимость обращения к ней, сигнализировать об особенностях использования. Правильно говорят: если сельхозпроизводитель будет обеспеченным и сытым, всем хорошо.

Именно фермерам нужно требовательно подходить к поставщикам услуг и обязывать их следить за болезнями, за сорняками, – повторил Сергей Ананьев.

– Специалисты нашей компании разработали систему, которая третий год себя прекрасно проявляет, – улыбается Юлия Сибикеева. – У нас есть ответы на ваши вопросы.

– В первую очередь нужно прибегать к почвенным препаратам от сорняков и многолетников. Создавать защитный экран, который будет действовать, – предлагает Николай Стрижков.

– Не всегда почвенные средства защиты растений эффективны, когда почва высыхает, – возражает Вячеслав Митин.

– Надо заделывать препараты, – утверждает Стрижков. – Есть разные варианты. Раньше, когда применяли почвенные препараты, они разлагались. Сейчас нет. На какой глубине экран будет эффективным?

– Если почва высыхает, гербицид не будет действовать, – азартно дискутирует Митин.

– Будет, против однолетних сорняков. Конечно, многолетние он не возьмет. Вы заделываете на глубине порядка 5 см, – объясняет Николай Стрижков. – Лучше сначала внести гербицид под культиваторную обработку, только потом сеять зерновые. Если засуха, верхний слой земли пересыхает, сорняк не пробивается наружу. Влага – сорняки прорастают, корни их погружаются вниз, к гербицидному экрану. Химия начинает действовать.

 Без химии не обойтись?

– Мы говорим – биологическое земледелие, чистая продукция, начинаем спорить, – подключился к беседе Борис Якушев. – Может быть, и не стоит применять этот самый химический препарат. С другой стороны, как таковой биологически чистой продукции у нас в Саратовской области практически нет. Единственный, кого могу назвать, – фермер Владимир Гоферберг из Лысогорского района, он выращивает овощные культуры. Вот там самая настоящая сидеральная система земледелия. А у остальных – сплошная химия.

– Какое-то время нам придется по-прежнему ее вносить, – уточняет Юлия Сибикеева. – Иначе мы угробим севооборот. А потом предстоит восстанавливать агротехнику, уменьшать количество синтетических препаратов.

– Восстанавливать! – возмущается Николай Стрижков. – Чтобы уменьшить использование химии хотя бы в 2 раза, мы должны интенсивно до 17 лет проводить отвальную вспашку, а если без севооборота – то и 64–67 лет! Эту статистику в Тимирязевке рассчитали, официальные данные. Так что придется применять химию с биологическими препаратами, чтобы более-менее экологически чистая продукция была.

– Очень многие вещества за рубежом уже запрещены, а у нас разрешены, – рассказывает Юлия Сибикеева. – И экспорт продукции становится большой проблемой. Например, на лен масличный нет гербицидов, продавать его за границу очень сложно. В прошлом году подобрали препарат, который не зарегистрирован на лен. Очень рисковали, но нашли выход.

– Про химию хочу добавить, – уточняет Василий Желудков. – Василий Иванович Марискин, гендиректор ООО «Ягоднополянское» Татищевского района – он же практически не применяет химию, однако урожай в полях хороший. Значит, уровень земледелия достаточно высокий. Найден разумный баланс любви к своей земле и коммерческой прибыли.

– Фермеры расширяют свои владения. Мы приезжаем и смотрим, сколько прибавки по сорнякам – около 2 000%! – восклицает Николай Стрижков. – Прихожу на совещание, а там говорят: в Казахстане есть места, где на квадратном метре находят 500 семян осота. Не верю! А тут местные рассказывают: 550 штук! Что с ними делать без химии? Осот стеной стоит.

– Сейчас для борьбы с этим сорняком появилась новинка, – порадовал Василий Желудков. – Сибирский агропромышленный дом выпустил борону коническую модульную. Одна обработка, по их данным, вычесывает где-то 98% сорняка, у нас получилось порядка 90% корней, на глубине до 15 см. Можно выбирать: пройтись глифосатами или техникой. Это альтернатива химическим средствам защиты растений. Если химия – это однозначно август месяц; весной обработали – к осени вылезет.

– Нужно искать альтернативу химическим средствам защиты растений, – предлагает Василий Желудков. – Необходимо считать экономику, вред окружающей среде и эффективность применения. Борона коническая реально вычесывает сорняки, создает гидрозамок. Приезжайте, смотрите.

– Должна быть система, – убежден Николай Стрижков.

– Если раз в два дня по полям ездишь, всё будет нормально. А если раз в месяц приехал – всё, посевы упущены, – подытожил дискуссию Василий Желудков. 

– Николай Иванович, я правильно поняла: мы должны по примеру Пензенской области учить народ? – уточняет Светлана Лука, главный редактор «Крестьянского двора». –

И тогда, может быть, ситуация сдвинется с мертвой точки?

– Проблема переизбытка химии все равно остается острой. Способ и средства для ее разрешения нужно искать, – откликается Николай Стрижков, главный научный сотрудник НИИСХ Юго-Востока, доктор сельскохозяйственных наук. – Теоретически фермерам всё расскажут, а на практике? Они ничего делать не будут?! Даже если мы сами подберем сочетание фунгицидов с биопрепаратами на первом этапе... Пусть аграрии получат не 20 центнеров с гектара, а 15, зато потихоньку земля восстанавливаться начнет…

Химия вместе с биологией – это гарантия постоянной хорошей урожайности, – продолжает ученый. – Другой вопрос – сроки нужно выдерживать. Не та фаза для обработки – уже никакая дорогущая химия эффективно не подействует, наоборот, саму культуру сжечь может.

– А как насчет патогенов, неизвестных ранее? В прошлом году встречались? – интересуется Светлана Лука.

– Неизвестные – нет, – качает головой Юлия Сибикеева, агроном-консультант ООО «Паритет-Агро» ГК «Паритет», кандидат сельскохозяйственных наук. – Были нераспространенные. Меня очень смутила склеротиния. Она характерна для Тамбовской, Московской областей. Но уже второй влажный год у нас попадается. Отмечается большой запас септориоза, фузариоза.

 Семечка под угрозой

– Предлагаю перейти к подсолнечнику, – обращается к собравшимся Светлана Лука. – О нем мы можем говорить бесконечно. Поведайте о вредителях или патогенах, неизвестных ранее. Например, Александр Викторович Жариков, лысогорский фермер из села Невежкино, находил в корзинке большущего червяка. Чуть ли не с меня размером. Как его зовут?

– Червяк с красивыми полосками – хлопковая совка, розовый – сафлоровая, совка-гамма – позеленее и со щетинками, – описывает Юлия Сибикеева. – Их полным-полно было в прошлом году. И раньше, конечно, встречались, но не в таком количестве.

Видимо, кладка получилась очень растянутая. Смотрите: появляется гусеничка 2 мм размером, по ней проводят обработку. А через три недели – еще одна, такая же мелкая. Работать по бабочке надо!

Интересная ситуация создалась у одного из фермеров. Тля, наверное, на каждой двадцатой корзинке сидела, – удивляется Юлия Евгеньевна. – Муравьи ее оккупировали, охраняют и доят. Аграрий с обработкой запоздал. А тут совка подоспела. Всех червяков в муравейник аккуратно оттащили и съели.

– Прошлый год влажный был, тли 7 поколений вывелось, – дополняет Сергей Николаевич Ананьев, индивидуальный предприниматель, занимающийся агрономическим сопровождением посевов. – Паника поднялась, люди огромные деньги на обработку затрачивали. Но ведь от этих насекомых особого вреда нет, подсолнечник их выдерживает. Самое главное – грамотное отношение к проблеме. Это основная задача агронома.

– Видимо, если на подсолнечнике есть тля, и вы замечаете муравьев – можно от борьбы отказаться, – соглашается Юлия Сибикеева.

– А божья коровка какая была? Крупная, много! – вспоминает Сергей Ананьев. – Она привлекала тлю, работала в симбиозе с муравьями, получается.

– Вас чем подсолнечник в этом году «порадовал»? – интересуется Светлана Лука у Вячеслава Сергеевича Митина, главного агронома ООО «Золотая Нива» Аркадакского района.

– Тля была, не очень много, трогать не стали, – откликается он. – По ржавчине… не видел большого количества.

– И я знаю, почему, – вставляет Юлия Евгеньевна. – Какой гибрид сеяли?

– Имерия КС от «АгроСелект», – отвечает Вячеслав Митин.

– У него средний ярус поражается вертициллезом, верхний – нет. Но в 2018 году будьте осторожнее! – предупреждает Юлия Сибикеева. – Если в полях, как вы говорили, осталась свекла, и она подгнила, вилта много появится – почвенный гриб инфекцию переносит.

– Мы планируем эти поля засеять ячменем, – улыбается Митин.– Ему не страшно.

– Проблема от этого никуда не денется, – убежден Борис Серафимович Якушев, ведущий агроном по защите растений отдела по науке, внедрению и информационно-консультационному обеспечению филиала ФГБУ «Россельхозцентр» по Саратовской области, кандидат сельскохозяйственных наук, почетный профессор СГАУ. – Шипоноска появится. Что еще? Подсолнечник пятнами пойти может. Причины? Трехполка – раз. С обработкой аграрии запаздывают – два. Чем дальше, тем интереснее.

– Сколько вы урожая потеряли? – сочувствует модератор.

– Хозяйства, которые увлекались Посейдоном, в 2016 году лишились до 90%, – шокирует собеседников Василий Желудков. – Ржавчина – серьезная проблема. В условиях производства сохранялось лишь 12–15% урожая. В прошлый сезон таких трудностей меньше возникло, возможно, температуры не хватило. Годом раньше – в 2016-м – «пожар» ржавчины был. Но надо отдать должное: сорта НИИ Юго-Востока, такие как Скороспелый 87, Саратовский 20 и гибриды ЮВС, к этой заразе устойчивы. Только листочки подсыхают, но снижения сборов нет. За ситуацией наблюдали и мы, и ЗАО «Август».

Огромный плюс гибрида ЮВС, – продолжает он, – период вегетации – 85 дней, кто сеял, почти все успели убрать. Подавляющее большинство импортных семян вызревали дольше 100 дней, они и остались в полях.

– Хорошо, а что у нас в области творится с органической продукцией? – отвлекся от основной темы Михаил Александрович Бондаренко, руководитель отдела растениеводства ООО «Паритет-Агро».

– Саратовская область может ее выращивать, – утверждает Сергей Сергеевич Деревягин, заместитель директора по науке НИИСХ Юго-Востока, кандидат сельскохозяйственных наук. – Только с экспортом проблема. На нашей стороне границы от производителей требуют стопроцентной фумигации. А европейские специалисты находят следы фунгицидов, гербицидов. Либо возвращают обратно, либо сбивают цену. Конечно, позицию Евросоюза тоже можно понять… Зачем им лишняя химия?

 Защита от всего

– Мы предлагаем готовую систему интегрированной защиты растений в агросервисном проекте AgroProfit, – с отдельным докладом выступила Юлия Сибикеева. – Изначально система базировалась на американском Экстеншн-сервисе, целенаправленном распространении инноваций с учетом потенциальных возможностей хозяйств. Мы изучили опыт коллег, и теперь «Паритет-Агро» пропагандирует именно эту схему работы с аграриями. Мы обслуживаем территорию в пределах 80 тыс. га, с разными собственниками и с различным финансовым положением.

Работу с конкретным хозяйством начинаем с оценки, какие растения уже возделываются на полях и какие могли бы. Традиционно у наших фермеров двух-, трехполка, подсолнечник сеется обязательно. Из такой системы нужно выбираться, иначе – провал, – жестко заявляет Юлия Евгеньевна. – Мы рекомендуем маржинальные культуры для той или иной технологии, предлагаем интегрированную систему защиты. Землевладелец может опробовать новую схему. Если всё получилось, в том числе и с реализацией – переходим на нее.

Подбирая систему защиты растений, мы исходим из ряда факторов, на которые можем повлиять. Мы не способны изменить климат, нам не подчиняются курсы валют или стихийные бедствия. Зато с сорными растениями, патогенами и нехваткой питательных веществ в почве бороться можно. В наших силах отследить реакцию генотипа на ту или иную технологию воздействия. В долгосрочной перспективе можно улучшить и почвенное плодородие.

Мы готовим для каждого клиента индивидуальную смесь, в состав которой входят инсектицид, фунгицид, гербицид и подкормка. За счет синергизма действующих веществ и благодаря запланированнму бюджету цена смеси невысока. Еженедельно я посещаю каждое поле, смотрю: не нужен фунгицид – отказываемся от него. Соответственно, и покупать не заставим. Зато себестоимость обработки снизим, и аграрии снова к нам обратятся.

(Подробнее с докладом Юлии Сибикеевой можно ознакомиться в одном из номеров «КД». – Ред.) 

Где взять сотню агрономов?

– Мы курируем два холдинга и три хозяйства, – сообщает Юлия Сибикеева. – Среди них индивидуальный предприниматель Сергей Викторович Горюнов, бывший совладелец «ТВС-Агро», глава КФХ Александр Викторович Чеботарев, глава КФХ Александр Анатольевич Панфилов. Работаем уже четвертый год.

– Сколько агрономов вашего уровня нужно, чтобы покрыть всю Саратовскую область? – интересуется Ольга Копшева, экономический обозреватель «Газеты недели в Саратове».

– Сейчас мы ведем 80 тысяч гектаров, – откликается Юлия Сибикеева.

– В каждое хозяйство по одному специалисту необходимо, – предполагает Вячеслав Митин.

– Я обучила человека, и он тут же ушел на большую зарплату в иностранную компанию. Можем только порадоваться за него, – пожимает плечами Юлия Евгеньевна. – Будем работать с Михаилом. Надеюсь, уже в следующем году он возьмет на себя хозяйства, а я начну заниматься еще с кем-нибудь.

– Сколько михаилов вам нужно, чтобы немножко успокоиться за состояние посевов? 10, 20 на Саратовскую область? – добивается конкретики Ольга Копшева.

– 6 миллионов гектаров поделить на 80 тысяч, – предлагает Вячеслав Митин. – Получается 120 человек.

– Можно курсы открывать, – предлагает Ольга Копшева.

– Когда я нахожусь в Красном Куте, а в Сердобске Пензенской области садится самолет агроавиации, и мне надо туда ехать смесь делать, это патовая ситуация, – вздыхает Сибикеева.

– Мы своих специалистов вынуждены учить, понимаете? Ежегодно! – включается в беседу Борис Серафимович Якушев.

– Борис Серафимович, хочу задать вам практический вопрос. Посоветуйте нам, пожалуйста. Если мы полностью расшифруем доклад Юлии и опубликуем в газете, это пойдет на пользу? – спрашивает Светлана Лука.

– Пойдет, – откликается Борис Якушев.

– Мы создали систему, и она работает, – добавляет Юлия Сибикеева.

 Экономия на химии

– У вас тоже система есть? – Светлана Тимофеевна обращается к Василию Геннадьевичу Желудкову, директору ООО «Аграрий» Саратовского района.

– Я почему презентацию не стал делать – мы нацелены на качественное размножение семенного материала и ресурсосбережение, – отвечает Василий Геннадьевич. – По средствам защиты растений берем максимально дешевые схемы. Пока не до жиру, хозяйство только встает на ноги. В прошлом году мы ввели в оборот 1 216 га брошенной земли вдоль дороги. Поэтому озимку в осень опрыскиваем Магнумом, чтобы две зимы прошло и под подсолнечник всё разложилось. После нее семечку сеем, потом два года яровые, сою или бобовые. Получается четырехпольный севооборот.

Собственно к средствам защиты растений мы практически не прибегаем, – заявляет Василий Желудков. – Берем ресурсосберегающими моментами – применяем вычесывание вместо обработки глифосатом, заделку пожнивных остатков с осени, чтобы сэкономить на минеральных удобрениях. Нам не до повышения урожайности – нужно выжить и ввести землю в обработку. В районе еще порядка 2–4 тыс. га можно освоить, а на 1,5–3 тыс. га уже не получится – леса выросли, овраги образовались.

– Что вы предлагаете сельхозпроизводителям? – уточняет Светлана Тимофеевна.

– Семена наших районированных сортов. Если говорить о подсолнечнике, то это гибриды ЮВС и Саратовский 20. У них короткий период вегетации. В 2017 году Саратовский 20 без удобрений и средств химической защиты растений давал в районе 12 ц/га, ЮВС – 14–22 ц/га. И опять же – без дополнительных вложений, – подчеркивает Василий Желудков. – Десикацию они не требуют. К тому же остается 6 тонн органики под зерновые.

В прошлом году не могли зайти в поля из-за повышенной влажности. Мы засеяли 947 га, хотя в плане было всего 500 га. Половину посевов одолели способом разбрасывания.

С нормой высева – 7–8 кг семян на гектар. Заделали дискатором на глубину около 6 см.

И еще один момент. Семена нашего сорта стоят 600 рублей на гектар, саратовского гибрида – где-то порядка 1 500 руб. Импортные семена – от 4 до 12 тыс., – заметил Василий Желудков. – Следовательно, мы сэкономили на семенах, потом на способе посева, вот и получилось – 12 тыс. руб./га остались в наших карманах. А урожайность средняя. Поэтому сеять нужно 30% ультраскороспелых, столько же скороспелых сортов.

В результате таких технологий у нас себестоимость гектара подсолнечника упала до 4 200–4 500 рублей. По данным минсельхоза, в 2016 году расход на гектар составлял 12 тыс. руб. При этом урожайность у нас получилась на 12–15% больше, чем по классической технологии.

– Какой процент интуиции задействовали? – смеется Борис Серафимович Якушев.

– Здесь не столько интуиция, сколько территория, – улыбается в ответ Василий Желудков. – Площади достаточно небольшие. К тому же мы внедрили систему «Агросигнал», контролируем процессы в реальном времени.

Советую всё же переходить на отечественные сорта – здесь результат будет не ниже среднего по району, – добавляет Василий Геннадьевич. – Мы работаем непосредственно с лабораторией селекции и семеноводства масличных культур НИИСХ Юго-Востока, это Сергей Петрович Кудряшов, старший научный сотрудник, кандидат сельскохозяйственных наук, и Валерий Николаевич Чехонин, старший научный сотрудник. Берем родительские линии и сами выращиваем. В этом году планируем порядка 140 га пустить под демонстрационное производство, предварительно договорились с НИИ и аграрным университетом. Наша задача – предоставить будущим агрономам практику. Пусть приезжают, знакомятся с нашими полями, работают.

– 2017 год нас чему-то научил? – спрашивает Светлана Тимофеевна.

– Мы думали, 2016-й самый страшный. Оказалось, 2017-й еще веселее, – удивляется Вячеслав Митин.

– У некоторых сезон полевых работ еще не закончился: кукуруза и подсолнечник стоят на корню.

– Можно ждать саранчи, – предупреждает Борис Якушев. – Дело в том, что лёт идет примерно в 12 районах. Единичные экземпляры, но они найдут себе пары. Самое большое количество кубышек обнаружено в Саратовском районе. Я лично был в Красноармейске и Дергачах – там тоже. Так что консолидация начнется в этом году, если май будет засушливым. При благоприятных условиях – достаточно кормов, нет энтомофагов – произойдет элементарный рост численности и плотности, а потом – вспышка. Проволочники практически везде есть, – продолжает Борис Серафимович. – У них эволюционная связь с самым обычным сорняком – пыреем. Личинки им питаются, и у них увеличивается потенциальная плодовитость.

– То есть с пыреем надо бороться, – подытоживает Светлана Тимофеевна и добавляет: – А «на сладкое» – опять даю слово Николаю Ивановичу Стрижкову. И вот по какой теме. Когда я была в институте у Николая Ивановича, держала в руках методичку: «Интегрированные системы защиты, технологии защиты посевов полевых культур от болезней, вредителей, сорняков на основе биологических и химических методов». Комплексные технологии обеспечивают рентабельность в районе 300 и более процентов – это написано в аннотации. Можно вкратце? – просит Светлана Лука.

– Всё зависит от того, какую культуру хотите поднять, – взмахивает руками Николай Стрижков. – Что бы я рекомендовал? Если берем химию, как все любят... Вот они, – кивает в сторону Василия Желудкова, – рискуют. Применяют Магнум, он может несколько лет не разложиться. Как делаем мы? Берем сульфонилмочевину и Гранстар Про. Добавим небольшое количество серьезного химического препарата, полулитра будет достаточно. Рентабельность баковой смеси уже значительно выше.

Такие «коктейли» можно осенью использовать. При нашей погоде препарат не успевает разложиться – создает экран и работает весной. Когда мы боремся с многолетниками, это стоит ввести в систему.

– Если осень сухая, трибенурон-метилом можно сработать, – замечает Юлия Сибикеева.

– Надо учиться применять препараты, – утверждает Николай Стрижков. – Чтобы не загрязнять землю остатками химикатов, пестициды стоит сочетать с биопрепаратами. Тем самым биологическая активность их увеличивается, а негативное влияние на почву значительно снижается.

А у нас многие препараты не изучены.

Чтобы семена протравливать, Биостим Старт можно смешать с Иншур Перформ. Биостим Универсам с Балериной – пустить против сорняков по вегетации. Всё это еще и прибавку урожая дает.

– У нас в принципе отсутствует культура подбора гибридов, гербицидов, химии, – поддерживает Михаил Бондаренко. – Никто не применяет по нормам. Даже регламентов в руках не держали! – возмущается он. – Допустим, глифосат нужен по осени против многолетних сорняков, в количестве 6–8 л. Никто так не делает: весной возьмут 2 литра, 2,4-Д (дикамбу) добавят. А потом удивляются: почему эффекта нет?!

– Должен быть оборот гербицидов! – восклицает Николай Стрижков. – Тогда и эффект накапливаться начнет. Химию можно постепенно уменьшать. Применение – через год, а не ежегодно. И дешевле, и действеннее, и для земли менее вредно.